Карманный томик романов Паустовского в букинистике – дешевле чашки кофе, старше меня. Между страниц – теплый запах сырости. Предложения короткие, точеные, будто их вырезали из дорогого и редкого дерева, и материал берегли.
«Была такая тишина, будто весь город спал. Я сел к столу и написал несколько строк. Я толком не знал, о чем буду писать. Обо всем. Об этой осени, о том, что кровь туго бьется в сердце и мокрый песок в саду пахнет зимой».
И всё, понимаете? – ты видишь ту осень, ты слышишь то сердце, ты идешь по тому песку.
На доске объявлений в начале деревни: «Кошу траву, копаю колодцы».
И куда звонить.
Все просто у человека, все понятно. Мне кажется, это вообще очень здорово – когда себя можно определить не через название должности, а глагол.
Некоторое время назад я снесла все приложения соцсетей с телефона. Не ради эксперимента – ради себя. На третий день мне нестерпимо захотелось поделиться с кем-нибудь кинематографически красивой картинкой груши и сыра с плесенью, и я подумала: слушай, поделись этим с собой, а?
Когда чужие жизни, завтраки и загорелые плечи перестают маячить перед глазами, слова обретают вес, становятся добротно тяжелыми и ты почти физически ощущаешь, как оттягивают плечо лежащие в сумке «привет» и «спасибо».
Я покупаю в городе марки, рисую слова на бумаге и отношу их в маленький синий почтовый ящичек на горе. Несколько раз в неделю возле него останавливается такой же маленький синий почтовый грузовичок. Он берет из моих рук концы ниток – и тянет дальше.
Полвека назад Виктор Шкловский писал своему внуку Никите: «Люби меня, Никиточка, я был и остался хорошим и далеко видящим человеком, а на веселые письма не хватает погоды». А чуть раньше – «Не опоздай. Мы все проходим. Но деды в общем недолговечны».
И всё, понимаете? – в горле собирается ком: недозрелой вишней, невысказанным, непроходящим.
…Врач-интерн в роддоме. Она заступала обычно ночью, была молодой, резкой, красивой и для многих – неприятной. Скупилась на слова, смотрела исподлобья. Больные ее не любили, ее это не заботило. Мне ее угрюмость нравилась, но запомнилось другое: как в холодной дребезжащей процедурной, прежде чем прикоснуться к моему животу, чтобы сменить повязку, она грела руки.
«Мы влюбляемся в тех, кто заставляет чувствовать нас живыми (…потому что на каком-то уровне мы отчаянно хотим присутствовать в настоящем больше)»:
я проходила с этой строчкой внутри целый день.
По вечерам в деревне пахнет баней, пятницей, затяжными дождями и густыми остатками липового цвета. Я делаю вдох, делаю много вдохов, делаю столько вдохов, что, кажется, пытаюсь надышаться на годы вперед – или за все годы, что позади, –
и продолжаю жить.
Давай со мной.
«После дороги отчаяния,
дороги ярости,
дороги бессилия,
в какой-то момент
это станет большой главой твоей книги,
с которой не больно».(Алёна Нагорная)
Музыка: Баста – Сансара.
Алёна
7 июля, 2018 — 21:21
Олечка, спасибо за новый текст, и за то, что передаете через него. Этот легкий летний ветерок, запах вишни и где-то возле дома сидите вы, наверное, укутанная в пледик…
Желаю вам наполнится этой окружающей красотой до самых краев, чтобы потом можно было расплескать остатки сюда, в блог, и в знойной жаре Киева я снова услышу запах вишни :)
Юля
8 июля, 2018 — 07:05
Спасибо. До слез.
Кошка Олька
12 июля, 2018 — 08:23
спасибо, Оля. Очень созвучно мне. Очень вовремя
Венера
1 августа, 2018 — 11:24
Оля, спасибо. Смакую Ваши чувства, перенесенные на лист, вернее даже на экран монитора. Мастерски пользуясь словами, Вы позволяете ощутить жизнь через Вашу версию проживания. Пишу и понимаю, что не умею подобрать слова так как Вы, хотя чувствую, что Жизнь во мне – она одна и та же, что и в Вас. Читает сама Жизнь и узнает себя во всем этом, и плачет, и смеётся, и переживает множество оттенков разных чувств. Так хорошо, так нравится мне-ей это! Спасибо! И. пожалуйста, продолжайте!
Елена
7 августа, 2018 — 08:34
Спасибо большое! Только что познакомилась с вами и влюбилась в ваши слова, слог, мысли