Говорить на эльфийском

Юле и Саше

У нас есть замечательные друзья Юля и Саша, после совместного отдыха с которыми мы привезли идеальную кодовую фразу для обозначения разговоров о любви и отношениях – «говорить на эльфийском».

Когда мы с Юлькой за ужином вдруг переходили на темы, о которых мальчики говорят только хорошо заложив за воротник и не для публики, оба Саши удрученно переглядывались, и кто-то обязательно произносил неутешительное: «Говорят на эльфийском»,  тут же направляя разговор в мужское русло.

С одной стороны, я терпеть не могу, когда мужчина разглагольствует о высших материях витиевато и красочно. Это с головой выдает в нем натуру чувствительную и тонкую, к которой обычно не прилагаются широкие плечи и надежный тыл.

Короче, мне ближе «надень шапку, дура, простудишься», чем «Мэри, я поцарапался, я умираю».

С другой стороны, если совсем не говорить, можно пропустить момент, когда горизонт начнет заваливаться: один считает, что у вас все в порядке и наливает себе по этому случаю еще одну стопочку абрикосовой наливки, а второй уже пишет слезное прощальное письмо с лицом, полным скорби и печали.

Я знаю, о чем говорю, я так делала.

Кризисы, как любит повторять психолог Павел Зыгмантович, это результат невнимательности, а не закончившейся преждевременно любви. Ситуация, когда только задним умом понимаешь, что «был неправ».

Потому что не слышал, что говорят, не внимал, не прислушивался, а представлял расслабляющий «белый шум» – шепот моря, плеск прибоя, чайки щебечут, «женщина, помолчи».

Это только потом, расставание спустя, месяцы после, тебя вдруг накрывает: Господи, ну она же говорила ведь, она же просила. Где я был тогда, что я делал?

Я не люблю сожалеть о прошедшем и оглядываться (только если там не открывается прекрасный вид), но мне всегда чертовски жаль, когда взамен добротно сделанного, но попавшего в руки ребенка и оттого сломанного, ничего лучшего не случается, не приходит.

Я поясню это на теории константы, которую мы как-то вывели с Сашей за коньяком.

Константа – это человек, который верит в то, что он невероятно хорош таким, какой есть, и меняться и подстраиваться под кого-то ему незачем. Причем в части про свою хорошесть он не кокетничает: и друг, и специалист он действительно стоящий и толковый, многое в себя вложил и продолжает вкладывать, то есть высокая самооценка это результат работы над собой,  а не блеф и придурь.

А еще – он действительно искренне верит в то, что составить с ним пару другому будет за удачу и счастье. Неважно, что корона за кусты цепляется и время от времени трогательно сползает на лоб.

Попытаться создать отношения константа может как с тем, кто ей уступает (является «ниже», «слабее» – кто какими категориями привык мыслить), так и с тем, кто ее превосходит. А дальше сценарий каждый раз развивается по одной и той же схеме: первых константа принимается учить жизни и исправлять, стараясь дотянуть до своего «уровня» (и тогда тот, другой, начинает чувствовать себя немножко говном и множко – идиотом), а вторым – часто сама становится неинтересна. Потому как сильные мира сего, люди, склонные к власти и лидерству (что констант невероятно возбуждает), сами привыкли менять и перекраивать. На что константа не пойдет – она константа.

И вот здесь можно наблюдать кризис короны: безумно хочется признания и любви конкретно вот от этого человека, но ему твоя упертая категоричность вообще не упала. И сейчас важное: не потому, что ты каким-то боком будешь неудобна конкретно ему, а потому что он видит, что то, что ты так страстно защищаешь в себе, не приведет в перспективе ни к чему хорошему для пары.

Смотри выше, видь лес за соснами: любовь не должна вращаться вокруг кого-то одного, любовь вообще не про это. Вы создаете союз, чтобы затем вместе создавать нечто большее. Не любоваться собственным отражением в глазах другого и не отражать его величие в своих: вы вместе, чтобы создавать смысл вашего союза, а не искать его каждому по отдельности внутри себя.

Я училась этому очень долго, и до сих пор иногда косячу. Как создание рефлексивное, я не могу отказать себе в удовольствии чутко прислушиваться к тому, чем то или иное действие или слово другого во мне отзывается. Мне нравится докапываться, почему меня что-то зацепило и как «закрыть гештальт», чтобы этого больше не повторялось (любителям такого же могу порекомендовать книгу Мюриэл Шиффман «Лицом к подсознанию»), но…

 иногда собака это просто собака.

То есть – «попусти и успокойся».

(Слово «попускать» вообще прекрасное. В толковых словарях оно идет с пометой «устарелое», но если перевести его на вольный современный, то лучше, чем «не мешай происходящему случаться» и не скажешь.)

Да, каждому хочется быть константой, поскольку в этом видится сила души и цельность характера. Изнутри картинка вообще кажется завершенной – я мудр, я стар, я многое видел и знаю лучше. Но блин – там, с той стороны, тоже такой же мудрец сопливый, который уверен в том, что он и прав, и мудр, и лев.

Вот и получается, что мы всегда говорим на эльфийском, когда пытаемся сделать язык своего опыта универсальным – однозначным и исключающим разночтения. То есть когда вложенное мной в слово «люблю» абсолютно тождественно вложенному в это же слово тобой – ни больше, ни меньше,– как две безупречно совпадающие ДНК. А это не так, и особенно остро провальность этой идеи ощущается в разговорах о чувствах. Именно поэтому мы так часто и зависаем, и сталкиваемся лбами, и потом долго дуемся, обижаемся и молчим.

Поэтому:

«Слушай, я вот не согласен с тем, что ты мне сейчас сказала, но я допускаю, что мы сейчас просто говорим на разных языках, и я не понимаю этого твоего диалекта. Попробуй сказать это на языке, понятном мне. А я – обещаю – в благодарность выучу твой эльфийский».   

А не это ваше самое “ой всё”.