Нежно любимым

Правда в том, что у меня не так много друзей, как можно предположить. Не коллег, пусть и отличных, не знакомых, пусть и замечательных, а именно друзей. Тех самых, с которыми давно и надежно и кого ты с особенным душевным теплом всю жизнь называешь не иначе как “нежно любимые”. И они тебя тоже – как-нибудь называют. Правда, обычно как-нибудь очень бестолково.

И крепко-крепко обнимают при встрече.

И любят, несмотря ни на что.

Я дорожу такой дружбой. Она завязалась много лет назад, когда все еще были “веселыми никем” и обожали сосиски в тесте, хотя денег хватало разве что на булочку с изюмом из “Центрального”. В общем, ты помнишь их еще смешными и юными, без всяких там серьезных должностей, машин, съемных квартир и обручального кольца на безымянном пальце. Но даже став взрослыми и прочно обрастя другими связями, вы все так же ходите в гости друг к другу, чтобы никогда не забывать: мы есть, мы здесь, мы по-прежнему вместе, –

“мир ловил нас, но не поймал”.

И вот это очень ценно – когда ты знаешь, кем был, как жил и чем дышал человек до того, как Google стал знать его имя. Более того – тебе известно, как выглядит его почерк, а это сегодня даже куда круче и интимнее, чем иной поцелуй. Вообще друг – это основательно, далеко не сразу, за долгими разговорами, и чтобы вместе давно, и видел, как ты взрослеешь, и письма, и книги. Человек, по которому не стыдно тосковать. Хоть и видитесь вы редко, и дороги у вас разные. А вот защемит порой сердце глухой ночью – и всё, и ты сразу понимаешь: тоскуешь. И точно знаешь, по ком. И сигареты закончились. И небо беззвездное. А друг – там, далеко. И поэтому всё через жо…у.

Однако куда бы ни занесла тебя жизнь, ты всегда будешь помнить, что где-то там, в заснеженном Минске, на 13-м этаже в центре, на 2-м на окраине или на 9-м совсем за городом тебе непременно будут рады, накормят горячим супом, угостят подогретым апельсиновым соком со специями. Потом посадят рядом с собой и будут слушать так долго, как тебе надо, не перебивая и не строя из себя всеведущих. Иногда слова действительно не нужны – нужно плечо, в которое можно уткнуться носом и пореветь. Потому что ты и без чужих уверений знаешь, что все будет хорошо. Просто на пути к этому “хорошо” иногда бывает очень хреново, и вот в такие минуты особенно нуждаешься в тех, кому не страшно и не зазорно сказать “мне плохо, пожалей меня, пожалуйста”.

Друзьям можно доверить ключи от дома и кошку. И они точно так же доверяют тебе. Помню, у меня был лучший одинокий Валентинов день ever: ни одного сердечка, ни одной СМС, ни одного пошлого поздравления. Ни курьера с цветами, ни письма с признаниями. Укатившие в Берлин друзья попросили присмотреть за их съемной хрущевкой, так что вечер я встретила в полупустой квартире с тонкими стенами и мятным чаем, воду для которого подогревала в кастрюльке, где только что варились яйца. У меня была пачка бело-розового зефира, гулкое эхо шагов и неоновая гирлянда, окрашивавшая тени в праздничный розовый.

Где-то за стенкой пела мертвая Уитни свою легендарную “I will always love you”, в окнах напротив выворачивались наизнанку чужие жизни, над городом синела ночь. Я была одна, и мне было хорошо. В подъезде курили, несколькими этажами ниже – играли на виолончели. Где-то варили суп, где-то – ждали дурных новостей, и любовь, как случайная смерть, случалась повсюду. Я же просто наблюдала и думала – а все-таки это очень славно, когда всё, что тебе нужно, помещается под ребрами слева.

А еще помню, когда подала на развод и вернулась домой, где меня никто не ждал, чтобы не сойти с ума от ноября, я поселила на девятом этаже противоположного дома воображаемого друга. Дело в том, что по вечерам там всегда горело маяком только одно окно. И если вдруг загоралось кухонное, я говорила себе: вот, он пошел выпить чаю да сделать бутерброд. Хороший друг. Несложный. Правильный. Сегодня, когда я снова любима и счастлива, я по-прежнему с нежностью смотрю в то окно, и иногда мне хочется послать тому, кто там живет, открытку с одним-единственным словом: спасибо.

“Вот что мне известно. Меня зовут Будо. Мне пять лет. Пять лет – очень много для такого, как я. Имя мне дал Макс. Макс – единственный человек, который способен меня видеть. Родители Макса зовут меня “воображаемый друг”.

…Я не воображаемый”.

М. Грин. Воспоминания воображаемого друга

И что самое удивительное – даже когда друзья далеко, они всегда найдут способ быть с тобой рядом. Так, мой последний день рождения стал, наверное, моим лучшим за долгие годы, хотя впервые за последние десять лет нам не удалось собраться вместе, чтобы его отпраздновать.

Но – вот Настя, Ксюша и Рома, находящиеся в Болонье, присылают мне в Whatsapp звуковые дорожки “прямого включения” с площади Россини, где они пьют вино, слушают музыку и “ведут эфир” на ходу придуманной радиостанции, потому что “сегодня у нашей дорогой радиослушательницы Ольги день рождения, и чуть позже мы услышим музыкальную композицию специально для именинницы…”. На фоне слышится смех, итальянская речь и звон бокалов. Мы едем с Сашей в этот момент по ночной кольцевой, я пускаю сообщения через динамики телефона, и это действительно звучит как радио. Мы хохочем, и я в который раз думаю: Господи, какие офигительные у меня друзья.

А потом приходит сообщение из Ростова от Дениса: “Мы тут с чуваками с работы сидим в баре и пьем за тебя”. И вслед подгружается еще одна звуковая дорожка, где куча голосов, мужских и женских, на разные лады кричат “С днем рожденья, Ожка! Ожечка, с днем рождения! Мы любим тебя!” И вот ты сидишь и понимаешь, что ты никогда не видела этих людей, они знают тебя лишь по рассказам, фотографиям и текстам, но, черт возьми, они делают это искренне… И меня накрывает такой волной благодарности и нежности, что перехватывает дыхание.

И уже совсем-совсем потом, в двенадцать ночи, “праздновать мой ДР” в квартиру за городом, где я сама – гостья, с хохотом и шумом вваливается абсолютно незнакомая мне компания, и эти светлые люди торжественно вручают мне подушку-смайл и киндер-сюрприз, тепло со мной обнимаются и танцуют друг с другом танго. Мы идем на кухню, пьем коньяк, смеемся, и я чувствую себя Алисой в Стране Чудес, летящей вверх тормашками вниз по кроличьей норе, замерев от восторга.

И несмотря на то, что мои “нежно любимые” вряд ли прочитают этот текст (разве что только Рома, который не упустит потом возможности потроллить меня на фейсбуке (“привет тебе, гигантская морда, можешь купаться в лучах моего величия”), я, пожалуй, хочу сказать только одно, последнее и самое важное:

люди интереснее букв.

Обнимаю.