Есть у меня одна любимая невротическая игра. Называется «грандиозность другого». Когда первый контакт всегда мучителен, потому что непредсказуем, а я себя чувствую маленькой и какой-то нелепой.

Я стала это отслеживать, когда словила себя на уважении и пиетете авансом. Просто потому, например, что человек меня старше. Соответственно, прожил больше, знает лучше. Или должность у него громко и сложно звучит. Или вид деловой и грозный.

Встретившись с этим в себе, ухватив за хвост, начала учиться всякий раз бережно себе напоминать: не преувеличивай (другого в своих глазах), не навешивай на него свои нерешенные проблемы с родительскими фигурами (и всех собак). Он, другой этот, не большой и не маленький, он своего собственного размера, обычного взрослого, тебе его жизнь на себе не носить, так что нечего примеряться.

Понемногу становится легче, навык возвращения себя в объективную реальность закрепляется: бубен для танцев все чаще пылится в углу, оттачивается мастерство спокойных прямых вопросов. Отвечать учишься тоже просто и ясно, взяв, если нужно, время подумать, вслушаться и всмотреться в себя: могу – не могу, не надо – давай, позже – сейчас – никогда. Соглашаться – искренне, отказывать – честно, спрашивать – без попытки предугадать ответ и как-то себя заранее к нему подготовить.

Во-первых, даже самый неприятный ответ – как пометка на карте: осторожно, капканы, топь, а вот здесь может укусить за жопу бешеная лисица.

Во-вторых, нет такого ответа, который ты не способна вынести (даже если кажется, что есть).

В-третьих – иногда мы просто спрашиваем не у тех. И те, кто нам отвечают, ошибаются, недоговаривают или врут. А мы потом сидим с их дурацкими ответами и думаем, что это правда.

С любовью и нежностью знакомясь со своей взрослостью, открывая ее для себя, как подарок, который всегда был под елкой, просто я его не видела, я взяла за правило не лезть со своими страхами, тревогами и фатализмом (а также заботой и непрошеными советами) в зону чужой ответственности. Не переживать за чужие реакции, не подменять чужие чувства своими (причем задолго до), не тащить эмоции туда, где и слова отлично справятся (слова вообще идеально заточены для того, чтобы решать проблемы).

Совершенно неожиданно для себя открыла, что счастье теперь для меня – в отделении от «мы» (с кем бы или чем бы то ни было). Я больше не назначаю ответственных за это чувство. Потому что вижу, какой непосильной и неподъемной ношей это может стать, какими глупыми ожиданиями обрасти.

Более того: я больше не хочу быть единственным источником счастья и для кого-то другого, составлять его «смысл». Это бремя ненужное и нежеланное, удушающее, тянущее к земле.

И знание этого внезапно и непредсказуемо

освобождает.

Фото: Таня Шидловская-Вашкевич.