Чувство снега

Я очень чувствительна по утрам. Я хочу, чтобы было время умыться холодной водой, подвести глаза и выпить стакан сока до того, как мне придется общаться с людьми.
Питер Хёг. Смилла и её чувство снега

Я никогда не думала, что морозы могут так сильно выбить меня из понятного и привычного. Ну казалось бы, чего там – оденься тепло, обмотайся шарфом, натяни шапку на уши – да иди.

Главное, не забывай завещания Бродского про выход из комнаты,
наблюдай, как по-детски радостно солнце лижет мосты,
замечай, как там, где у него прилипает к металлу язык, остаются пятна.

Время замерло. Задохнулось на полуслове, подавилось буквами – и не может ни выплюнуть, ни проглотить. На проспекте по вечерам мало машин, мало людей – люди прячутся по домам, с любопытством смотрят в узкие щели. Между началом и концом ступенек можно прожить одну небольшую жизнь и много – очень маленьких.

Кожа на руках шелушится, лицо обветривается. У зимы свое, особенное видение красоты: воздух из легких, отправленный в путь под мерный сердечный стук, превращается в тонкое кружево на ресницах.

Когда кто-то включается в игру, но не выдерживает и первого хода, мне становится грустно. Хотя, возможно, игра продолжается, и я уже в дураках.

Иногда мне кажется, я начинаю жить в режиме пейджера – реагировать только на входящие.

Иногда я понимаю, что мне не кажется.

Самый большой страх – что весна никогда не придет. Беременная летом, босая, простоволосая – навсегда останется петь колыбельные январю, танцевать с февралем, по ночам хотеть соленых огурчиков, по утрам – клубники. Да плевать она хотела на город и на меня – что ей мерзнущий лоб, что ей двести моих одежек. Ветер воровато прячется по углам, нападает внезапно, сбивает с ног. И в конце резким прицельным ударом в голову – сбивает с мыслей.

Утешает лишь то, что световой день растет,
и штанишки у ночи – все короче.

Я скучаю по бегу, по легкому телу, по десятку цветастых платьев в шкафу, по рассветам, встреченным на балконе за чашкой чая.

По возможности уместить все самое нужное в один рюкзак.

Лечь спать в одной стране – проснуться за тысячу километров.

“Сахар не ешь, водку не пьешь, сигарет не куришь. Чего ты вообще тогда приперлась? Если я упаду со скуки, просто накрой меня и уйди”, – мой друг Костик умеет обнадеживать. У него свои средства справляться с холодом. Но на эти средства нужны средства, и поэтому иногда он просто присылает мне дурацкие картинки.

***

…Однажды старая женщина объясняла мне, нужна ли страсть в отношениях. Я пила сладкую домашнюю настойку, ее собака гавкала и кусала мне руки. Она потеряла мужа и уже два года живет одна: в окружении нескольких тысяч книг в квартире под чердаком.

Возвращаясь от старой женщины, села в маршрутку. Какой-то красивый молодой человек улыбнулся мне, и я продержала эту улыбку в себе до утра – настолько понравилась.

Забыла сказать: на прощанье старая женщина подарила мне книгу – “Философию любви”, в двух томах. Так я узнала, что любовь – это “прекращение дурной бесконечности” в сексуальных отношениях между мужчиной и женщиной, а тринадцатый подвиг Геракла – в сорока девяти дочерях Фесая, которых он оплодотворил за одну ночь.

…А еще, и это, наверное, прозвучит сейчас странно, я очень люблю бывать на нашем деревенском кладбище. Оно маленькое, затерянное и какое-то очень доброе, что ли. Там лежат семьями, кланами, родами. Я люблю бродить между памятников и читать надгробия: Акулина Кирилловна, Лукерья Тимофеевна, Малах Федорович, Теодора Андреевна… Мне кажется, люди с такими именами вели простую и понятную жизнь, рожали детей пачками, всех поднимали на ноги и никогда не задавались вопросами о смысле бытия, отчего и были счастливы.

…В те редкие разы, когда я бываю в деревне, я всегда иду на кладбище: слушать дятлов и читать надгробия. Потому что это дает мне надежду, что бы это ни значило.

***

На самом деле этот пост – о любви. Просто

… когда звуки повторяются достаточно часто, они превращаются в тишину.
Питер Хёг. Смилла и ее чувство снега

Февраль, 2014