Ребенок учит тебя делать вдох

Я никогда не думала о беременности и материнстве как о чем-то безоговорочном, не подлежащем сомнению – «все рожают – и ты родишь, не выпендривайся». Меня никогда не умиляли дети и пугали беременные: я не знала, как подступиться к первым, и не находила ничего красивого во вторых.

Перспектива детей казалась ужасно далекой и отсылала к тому расплывчатому времени в будущем, когда я по-настоящему «стану взрослой» и однажды проснусь с твердой уверенностью в том, что хочу ребенка. Все во мне до этого дозреет. Я буду готова.

Время шло, а чувство не появлялось. Я просто не представляла себя мамой. Женой – сколько угодно, тягловой рабочей лошадкой – всегда пожалуйста, а мамой – это вообще как? Я и младенца-то на руках никогда не держала…

Когда я встретила Сашу, мысль «пожалуй, я хочу от него детей» все-таки закралась. Точнее, «если я когда-нибудь и захочу детей – то от него». И примерно в тридцать в голове что-то щелкнуло. Захотелось нового уровня опыта – отличного от того, что был до.

К тому же, никогда ведь не знаешь наперед, наступит беременность сразу или выяснится, что нужно лечиться – долго и дорого. Плюс, чем больше проходит месяцев с одной полоской, тем больше паники в голове, и в какой-то момент ты уже сама начинаешь корить себя за то, что «ну вот, дотянула – организм уже не торт, еще бы до пятидесяти подождала». (Насчет «торт – не торт»: я искренне верю, что именно бег и силовые тренировки в зале за год до планируемой беременности позволили мне без труда отходить последнюю и вернуться из роддома с тем же весом, с которым я в нее входила. Даже в последнем триместре, поправившись в целом на 12 кг, я не знала, что такое боль в пояснице. Я не говорю, что вернулась «худой и красивой», но настаиваю, что именно спорт подготовил тело к тем перегрузкам, которые его ждали, и дал возможность быстрее восстановиться).

…После того, как тест наконец показывает две полоски, начинается следующая волна. Лейтмотив – «А что же со мной будет?». Когда начнет расти живот, и я перестану быть тонкой-звонкой – что будет с моей сексуальностью, моим восприятием себя, с восприятием меня мужем? Головой понимаешь: начинается смена идентичности, и это нормально – переживать и бояться. Принять же сердцем, что твое тело больше не твое и ты не ты, требует усилий.

Ты больше не влезаешь в любимые майки и джинсы, не можешь брить ноги, не кряхтя при этом, как старая бабка, а еще тебе нельзя пить, бегать и тягать железо. Так что весь стресс, который раньше снимался этими нехитрыми способами (ведь обычную жизнь с ее трудностями и дураками никто не отменял), приходится учиться утилизировать по-другому. Например, тоннами жрать твердые зеленые яблоки из магазина и плакать.

Новая жизнь брала необходимое ей без спросу. Периодически болели суставы – я шутила: детка отгрызает мне коленки. Саша ласково называл меня Пузырик, я же про себя думала: нет, я жук; урони меня на спину – и всё пропало.

Самым сложным для меня было признать, что ты больше «не гейша». Не знаю – может, есть женщины, которые чувствуют себя сексуальной с животом в три обхвата, но я точно не в списках их профсоюза. И даже если ты очень-очень любишь того, кто растет у тебя внутри, – с прежней собой тоже невероятно сложно расставаться. С тем, что до этого было так легко, а теперь трудно или вообще невыполнимо. А мозг – он же такой, думает, что так теперь будет всегда, попрощайся со всем, что ты любила.

Говорят, у женщины есть девять месяцев, чтобы привыкнуть к мысли, что она станет мамой. Ну так вот: к этому невозможно «привыкнуть». Это настолько ошеломляющий и сбивающий с ног опыт, что вся подготовка коту под хвост. То, что у тебя «будет ребенок», ты понимаешь тогда, когда впервые берешь его на руки, а не носишь в себе. Так что лучше эти девять месяцев потратить не на фантазии о том, как «все будет», а разобраться и при необходимости оплакать то, чего уже «не будет никогда». Или – не будет еще очень долго. Чтобы не мучиться потом фантомными болями. (И здесь каждый оплакивает свое.)

Увы и ах, но наши фантазии о том, какими мы будем родителями, редко имеют что-либо общее с тем, что будет на самом деле. Как мы будем себя вести, справляться с усталостью и эмоциями, захотим ли однажды в минуту слабости «вернуть все взад» или откроем в детях смысл жизни – мы ни черта не узнаем об этом, пока не попробуем, не нырнем в этот омут с головой, с тем самым чувством oh, fuck it.

Потому что это офигенно. Офигенно для каждого по-своему.

Я поняла, что невозможно нажиться впрок «без детей». Всегда будет хотеться еще немножко свободы, ещё немножко принадлежности только себе, пространства только для вас двоих, такого знакомого и родного. Но также я поняла еще и то, что после прохождения точки невозврата та, прошлая жизнь, отделяется, как сделавшая свое дело ступень ракеты — и тебя уносит в открытый космос, где все по-другому – с такими другими вами.

И в этом, мне кажется, чудо роста.

Ребенок учит делать тебя вдох – медленный и глубокий, как река времени, текущая вспять.

Вдох, чтобы принять решение, возвращающий тебя в здесь и сейчас, в этот рассвет за окном, в эти синие тени. Вдох, чтобы не сойти с ума от нежности к детской макушке, которая сладко пахнет то медом, то молоком, то ванильными сухариками и немножко – светом. Вдох, чтобы набраться смелости сделать выдох и отпустить – все, что не ты и не про тебя, потому что ты – сильнее и выше.

Потому что ты не одна.

Ты больше никогда не одна.